Как известно из выпусков новостей центральных телеканалов, ключевой идеей современной российской промышленной политики является модернизация. Что зашифровано в этом термине, в общих чертах также известно: снижение доли нефтегазовых доходов в национальном балансе, сокращение экспорта сырьевых товаров, наращение в структуре экспорта и ВВП доли высокотехнологичной продукции, повышение энергоэффективности экономики.

На деле данным термином называется практически любая активность власти и бизнеса на ниве каких бы то ни было новаций в промышленной сфере. Хочется, впрочем, надеяться, что носители идеи «модернизации» отдают себе отчет в том, что собственно модернизация заключается не только и не столько в замене ламп накаливания на лампы дневного света. И даже не в замене устаревшего советского оборудования на относительно современное, скажем, немецкого или китайского производства. Модернизация экономики – это в первую очередь генерация и внедрение передовых достижений собственной науки и техники. Из этого следует, что приоритетное значение на пути модернизации имеют вопросы развития как фундаментальной, так и прикладной науки.

В начале апреля заканчивается общественное обсуждение проекта федеральной целевой программы «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2014-2020 годы».

Документ этот в высшей степени любопытен. Тщательный анализ его позволяет выявить ряд моментов, характеризующих истинную позицию государства по отношению к науке, а точнее, степень заблуждения государства относительно науки и ее роли в экономике страны и той самой «модернизации». С позиций нефтехимии как отрасли высокотехнологичной и остро нуждающейся в новых, эффективных, доступных и лучше всего отечественных технологиях, проект ФЦП представляет известный интерес.

По укоренившейся традиции составления такого рода документов, текст ФЦП многословен и неконкретен. Один из посылов документа вращается вокруг необходимости разрешения следующей проблемы: «наличие возрастающего с течением времени разрыва между потребностями бизнеса в новых технологиях и тем предложением, которое обеспечивается деятельностью российского сектора исследований и разработок». Второй проблемой называется тот факт, что в последнее время финансирование (из различных источников) направляется в основном на поздние стадии цикла создания новых знаний и технологий, то есть этапы, предшествующие коммерциализации или непосредственно саму коммерциализацию. Отмечается, что такая структура финансирования «приводит к отсутствию достаточных научно-технологических результатов (заделов) для проведения НИОКР на коммерческих стадиях». Определенная логика в этом есть: ранние этапы исследований всегда высокорисковые и кроме того самые протяженные во времени. Желающих инвестировать при таких вводных, разумеется, не много.

Основная мысль программы заключается в том, что, государство берет эту функцию на себя. Однако, как в известной поговорке, кто платит, тот и заказывает: государство берет на себя и функцию расстановки приоритетов. Утверждается, что «для получения качественно новых, прорывных результатов, в рамках новой Программы будет осуществляться формирование системы приоритетов развития научно-технической сферы, скоординированных с приоритетами развития отраслей российской экономики». Иными словами, деньги пойдут в исследования, осуществляемые в интересах приоритетных для государства отраслей промышленности.

Это, во-первых. А во-вторых, государство фактически снимает с себя вопрос о финансировании тех самых поздних этапов исследовательского цикла. Дословно это звучит так: «В новой Программе [в отличие от аналогичной ФЦП на период 2007-2013]… не предполагается финансирование проектов ОКР и ОТР…, поскольку Программа направлена на формирование и развитие научно-технологического задела и, как следствие, поддержку исследований и разработок на докоммерческой стадии». Предполагается, что деньги на ОКР и ОТР должны изыскивать и направлять различные отраслевые институции: министерства, ведомства, технологические платформы, бизнес, кластеры и т. п.

Авторы программы, впрочем, скромно умалчивают, что именно поздние этапы исследований, коммерциализация разработок являются и наиболее ресурсоемкими. В нефтехимии, нефтепереработке и прочих схожих областях исследований, например, именно этап ОКР подразумевает обкатку перспективных результатов на пилотных и опытно-промышленных установках. Эти объекты являются очень дорогостоящими, при этом как такового парка таких установок нет, то есть под каждое исследования их нужно создавать специально. В свое время в интервью «Рупека» с экспертом звучали соответствующие оценки. И это при том, что ФЦП развернуто обсуждает вопрос «инфраструктуры исследований».

Итак, что получается. Согласно проекту ФЦП, государство принимает на себя функции по определению перспективных направлений исследований и направляет ресурсы, отдавая безусловное предпочтение работам начальных этапов исследовательского цикла для формирования «научно-технологических заделов». Работы же на поздних стадиях исследовательского цикла, близкие если не коммерциализации, то хотя бы к пилотным или опытно-промышленным этапам, предлагается финансировать за счет средств профильных компаний, кластеров, ассоциаций, министерств и ведомств.

Переходим теперь к самому главному. Новые технологии в нефтехимии и нефтепереработке не являются приоритетом в новой ФЦП (ни в ней, ни, кстати, в государственной программе Российской Федерации "Развитие науки и технологий"). Это кажется удивительным, ведь наиболее логичным ходом по снижению зависимости от экспорта сырой нефти и газа является развитие их глубокой переработки. Однако нет. Биотехнологии, радиоэлектронная промышленность и наноматериалы приоритетом являются, а нефтехимия – нет. Прямого федерального финансирования поздних стадий исследований по этим направлениям до 2020 года не будет.

Дальше больше. По сведениям осведомленного источника, и в той самой «ведомственной» программе финансирования поздних стадий исследований по линии профильного Минэнерго на нефтехимию и нефтепереработку средств предусмотрено ровно ноль.

Какой бы то ни было логики в этом не просматривается. Как уже было сказано, именно нефтепереработка и нефтехимия по идеи могут и должны стать теми отраслями, которые реально в состоянии заменить нефтегазовую отрасль в роли опоры бюджета. Именно нефтепереработка и нефтехимия, а не биотехнологии, фармакология, кремниевая промышленность или IT-сектор. Но, видимо, в вопросах поддержки науки и модернизации вообще государству журавль в небе нравится больше, чем синица в руке.

При этом, напомню, заявленная сумма инвестиций в синхронные проекты «Южный поток» и «Южный коридор», по духу своему являющиеся как раз «антимодернизационными», потому что нацелены на банальный экспорт сырого природного газа, составляют $40 млрд. Грубо, это 1,2 трлн рублей. Согласно упомянутой выше государственной программе "Развитие науки и технологий" на 2013-2020 годы, суммарное бюджетное финансирование всей российской науки за 8 лет должно составить 1,6 трлн рублей. Это к слову о приоритетах и о том, что модернизация бывает разной.

RUPEC в Telegram