Последние недели – «горячая пора» в нынешнем сезоне отраслевых конференций, форумов и саммитов. И именно с трибун этих мероприятий все чаще стала звучать тема сланцевого газа и именно в контексте нефтехимии, как фактора, во многом определяющего реализацию тех или иных сценариев дальнейшего развития мировой и российской отрасли. Особенно содержательно на эту тему выступил в начале недели замначальника управления координации газоэнергетической деятельности и продаж продуктов нефтехимии и газопереработки ОАО «ЛУКОЙЛ» Кирилл Попов. Обрисую вкратце основные тезисы его доклада.

Первый и главный тезис заключается в том, что сланцевый феномен в Северной Америке (как первый и единственный свершившийся факт во всей сланцевой теме) оказывает влияние на национальную нефтехимию региона не как новый источник сырья – этана или ШФЛУ. В этом качестве он рано или поздно проявит себя, но это дела будущего. Сегодня сланцевый газ играет роль принципиального нового для регионального рынка маркера стоимости энергии.

Выравнивание национального баланса газа в США привело к резкому снижению цен на него с почти $350 до $130-150 за тыс. куб. метров. Такие данные содержаться в докладе К. Попова. Косвенно они же подтверждаются исследованиями CMAI, ранее размещенные на «Рупеке». А раз энергия в виде газа подешевела, то цены на альтернативные энергетические эквиваленты, такие как нефть, также замедлили свой рост. В этой тенденции «масла в огонь» подливает и добыча «нетрадиционных» нефти и конденсата. В итоге – в начале октября 2011 года баррель американского сорта нефти WTI стоил почти на 30% дешевле бочки североевропейской Brent. Причем эта разница по ходу года нарастала:

*- средние данные за 01-07.12.2011

Справедливости ради надо отметить, что свой вклад в нарастание дифференциала между котировками WTI и Brent вносят и внутренние факторы американского рынка, как например дефицит трубопроводных мощностей от города Кашинг в штате Оклахома, который и является гигантским хабом и точкой торгов сорта WTI. Существенные объемы отгружаются потребителям по железной дороге, и это заставляет продавцов деражть соответствующую скидку. Однако генеральная тенденция несомненно спровоцирована «сланцевой» эволюцией американского энергетического рынка.

Общее снижение цены энергетических эквивалентов привело в случае газа – к удешевлению электроэнергии и тепла для промышленных предприятий, в случае нефти – снижению цены на нафту и, соответственно, те виды нефтехимического сырья и полупродуктов, цена которых привязана к цене нафты.

В итоге сланцевый газ, который ранее обсуждался в России исключительно как угроза маркетингу нашего природного газа в Европе, в этом году заиграл, как один из важнейших факторов дополнительной конкурентоспособности американских нефтехимических производителей.

А вот в России картина наблюдается строго обратная. Цена на газ для промышленных предприятий через год-другой догонит североамериканскую. Уже сегодня в России газ стоит лишь на 30-40% дешевле, чем в США. Цена же на электроэнергию и тепло стремительно растет год от года, причем этот рост зачастую обгоняет инфляцию. При этом энергетика – как правило, вторая после сырья статья расходов российских компаний:

То есть по сравнению с конкурентами из Северной Америки, чьи производства в принципе более энергоэффективны и для которых стоимость энергии снижается, среди конкурентных преимуществ отечественной нефтехимии просматривается лишь одно – пока относительно дешевое сырье. Однако его дешевизна во многом искусственна, и связана с принципами ценообразования на основе экспортного паритета. В таком подходе ключевую роль играет наличие экспортных пошлин на такие товары, как сжиженные газы или прямогонный бензин, а также значительная транспортная составляющая. А с вот точки зрения фундаментальных индикаторов, то есть себестоимости производства, например, нефти, Россия стремительно уступает позиции. За последние 7 лет себестоимость добычи 1 тонны нефти увеличилась почти в 2 раза с $25-28 до $50-55, что отбросило страну со 2 на 6 место в общемировом «зачете». Так что если снизить экспортные пошлины на нефть и нефтепродукты хотя бы на треть, это приведет к падению до нуля прибыли даже самых эффективных российских нефтехимических компаний, отмечается в докладе К. Попова.

При этом «сланцевый фактор» в целом – не до конца сыгранная карта. Во-первых, все мировые нефтегазовые гиганты уже ищут сланцевые ресурсы в Европе: в Германии и Венгрии это ExxonMobil, Shell – в Швеции и на Украине. В Польше, надежды на которую больше всего, работают ConocoPhillips, Chevron, Marathon и др. Оценки – колоссальные: порядка 5 трлн м3 можно вовлечь в разработку уже в ближайшее время.

С другой стороны в поиски экономически эффективных залежей сланцевого газа ведет Китай, наиболее опасный конкурент России в нефтехимии в случае получения им достаточной сырьевой базы. Поэтому весьма тревожно звучит новость о том, что PetroChina разбурила перспективное месторождение сланцевого газа в провинции Сычуань. Участие в сланцевых проектах в Китае держателей технологий – Shell, Chevron, BP, - делает шансы на успешные поиски и скорый старт добычи еще выше.

Какие же вызовы бросают эти угрозы России и отечественной отрасли?

Раз уж наличие пошлин на экспорт сырьевых продуктов – одна из ключевых составляющих текущей конкурентоспособности российской нефтехимии, то управление этим вопросом должно, с одной стороны, быть предельно внимательным и взвешенным. И с другой стороны – носить не ручной, как сейчас (подходы к формированию пошлин менялись много раз за последние годы), а системный, долгосрочный характер. Именно гарантия стабильности таможенной политики может дать необходимую уверенность инвестору, желающему вложиться в развитие нефтехимического бизнеса в России. Это – важнейшая мера на первом этапе.

Обстоятельства же, связанные с ростом расходов российских компаний на энергетику вслед за ростом тарифов и перманентной в связи с этим потерей конкурентоспособности могут быть купированы только одним способом: строительством новых, современных, энергоэффективных мощностей. Либо же кардинальным волевым решением о предоставлении нефтехимикам исключительных льгот в этой сфере. И тот и другой вопрос опосредованно находятся в компетенции государства. Если оно заинтересовано в сохранении и приумножении того вклада, которая отрасль, еще не раскрывшая до конца весь свой громадный потенциал, может делать в ВВП и бюджет страны, то должно предоставить максимально комфортный режим для инвестирования в нефтехимию.

RUPEC в Telegram